26 декабря 47 лет назад на телеэкраны вышла комедия «Здравствуйте, я ваша тетя!» Рассказываем о том, как создавался фильм.
История этой кинокартины начинается с одного кремлевского ужина, где присутствовали члены Политбюро ЦК КПСС. Там зашла речь об американском фильме «Тётка Чарлея», который после Великой Отечественной войны попал в СССР. И жена одного сотрудника министерства иностранных дел посетовала, что молодёжь не знакома с таким весёлым сюжетом. После этого именно режиссёру Виктору Титову поступило предложение снять комедию по пьесе Брэндона Томаса. Кстати, в России эта комедия была впервые поставлена популярным тогда театром Корша в 1894 году. И вот уже в XX веке в 1970-х годах Титов решился снять фильм.
У картины было несколько рабочих названий, одно из которых – «Кто есть кто», при этом однозначного решения не было. О мучительном выборе названия в разговоре с поэтом Наумом Олевым поделился Михаил Козаков. По уверению Козакова, Наум тут же выдал вариант — «Здравствуйте, я ваша тётя!», которое тот передал Титову. Название понравилось, и тут же было утверждено. Но все же считается, что это заимствовали у героини Фаины Раневской предпринимательницы Марго, которая произносила эту фразу в фильме «Легкая жизнь» (1964 года выпуска): «Здравствуйте, я ваша тетя, я буду у вас жить!»
На главную роль – Баберлея – режиссер утвердил Александра Калягина после первых же проб. Однако киночиновники были против: «Пригласите Евгения Леонова или Олега Табакова» — говорили они. А еще рассматривались кандидатуры Владимира Этуша и даже совершенно не комедийного Евгения Матвеева. Но Титов настаивал на своем. В конце концов, несмотря на запреты, он просто взял и начал снимать фильм с Калягиным. И когда первый отснятый материал показали тем чиновникам, официальное разрешение было получено. В то время у Калягина умерла жена, и он остался один с маленькой дочкой Ксюшей на руках. Это тяжелое время ему помогли пережить съемки. Александр Александрович приходил на площадку из своего дома, где царил траур, и из грустного, переживающего потерю человека, буквально преображался в изворотливого и ироничного героя. Как потом признавался артист, этот фильм помог ему тогда выжить.
— Для начала мы с Калягиным собрали все женские журналы, которые тогда получала библиотека имени Ленина, — вспоминал режиссер Виктор Титов. – Смотрели на фотографии, подмечали позы, макияж. Оказалось, что женщина в самые главные секунды своей жизни смотрит вокруг несколькими взглядами – штампами. Мы насчитали восемь взглядов любви, вожделения, страсти. Причем не важно, на что она смотрит: это может быть любимый мужчина, виноград или драгоценности. И мы попробовали все это реализовать.
Самому же Александру Калягину больше помогли не журналы, а личные наблюдения.
— Моя тетка Чарлея родилась из воспоминаний о воспитавших меня женщинах: матери, тетках. В нее вошли черты девочек и женщин, в которых я был влюблен, которых просто мельком видел на улице или в транспорте, — пишет в своей книге Калягин. — С режиссером Виктором Титовым мы ни разу не обсуждали: какой тип женщины надо сыграть? Боже упаси. Никогда не было в мыслях. Но память выдавала «на-гора» то позу, то жест, то манеру держать веер, стрелять глазками, кокетничать, приподнимать ножку, хлопать ресничками… Мы только отбрасывали, что не нужно.
Еще важнейшим в работе было воспоминание об опыте Чарли Чаплина, как-то снявшего коротенький фильм «Женщина». Мне тоже хотелось испытать: каково это? Что чувствуют и переживают эти существа в юбках, чулках и прочих деталях туалета? Женский костюм я обживал старательно, практически не снимая даже в обеденный перерыв. Дело в том, что эти перерывы были короткие, а в буфете — очереди. Если полностью переодеваться: снимать чулки, накидку, юбку и прочее, можно остаться голодным. Этого я себе не позволял никогда! Поэтому я снимал… только парик. Смотрели на тетеньку с лысой головой, мягко скажем, удивленно».
Однажды в очереди за кофе Калягин, который тогда забежал на пять минут перерыва между дублями и был полностью в женском образе, почувствовал на себе оценивающий взгляд мужчины.
— Это был такой взгляд! – вспоминает артист. – И этот мужчина дышал мне в затылок так, что я чувствовал его дыхание сквозь парик. Когда я повернулся, он несколько опешил, но в лицо меня никто не знал, и он начал советовать, какие взять пирожные и кофе. Руки этот мужчина, конечно, не распускал, но я понял, что значит быть женщиной.
— Когда фильм только начинали снимать, режиссер сказал нам: «Если не рассмешите меня и оператора, картину закроем!» — делится своими воспоминаниями артист Олег Шкловский (Джеки Чесней). – И мы старались, кто во что горазд, импровизировали так, что сами валялись от хохота на площадке. У оператора порой даже камера в руках тряслась от смеха. Частенько из-за этого приходилось сцены переснимать.
Несмотря на то, что бюджет фильма был очень невелик, и снимать приходилось в павильонах Останкинской телестудии по ночам, все участники киногруппы работали над лентой с огромным удовольствием. Приподнятое настроение и энтузиазмом позволили снять картину в рекордные сроки — всего за три месяца.
Изначально Армен Джигарханян претендовал на роль полковника Чеснея, ведь он уже играл этого старого солдата, не знающего слов любви, в театре. В очереди за ролью хромого полковника стоял и Зиновий Гердт. Но тогда актер работал в театре кукол Сергея Образцова, и вся труппа должна была ехать на гастроли в Испанию и в Португалию. Гердт буквально мечтал о мундире Чеснея, он молился, чтобы начальство отказало ему в выезде за границу. Но как назло чиновники выпустили за границу всех. Осталось два кандидата: Джигарханян и Козаков. Режиссер Виктор Титов выбрал на роль полковника все-таки Козакова, а судью Кригса сыграл Джигарханян. К слову, хромающую походку Михаил Козаков позаимствовал у Гердта.
— Мы были сравнительно молоды, хулиганили, много смеялись, мы любили друг друга. Радовались, нам было смешно. Я, например, до сих пор люблю Калягина. Встречаю где-нибудь его, испытываю родное чувство — вспоминал Армен Борисович. – Помню, как снимали сцену, когда мы кидаем друг в друга торты – вместо крема они были украшены зубной пастой. Костюмы после «битвы» стирать и сушить было некогда, и нас попросили работать четко, с малым количеством дублей. Сначала я должен был кидать в Козакова, но промахнулся и попал в антикварные часы, – а их взяли из реквизита «Мосфильма», они уже лет двести не работали. От удара часы не только вдруг пошли, но и заиграли замысловатую мелодию. Конечно, сцена была сорвана – вся съемочная группа просто умирала со смеху. Много фраз во время «битвы» мы произносили спонтанно, не по сценарию. Например, кричу Козакову: «Я не уступлю!» и бросаю торт. Эту импровизацию режиссер оставил в фильме.
Эпизод, в котором герои швыряли друг в друга тортами, снимали четыре дня и, как правило, под утро. В кадре не только не было заметно усталости, но вместо этого царило безудержное веселье – актеры покатывались со смеху и забавлялись, как дети, чем выводили из себя режиссера. В один момент он взял в руки торт, чтобы показать, как нужно вести себя перед камерой, но сам не выдержал и, не успев швырнуть торт, сам зашелся смехом.
— Они-то хохочут, а я плачу – мне же потом все это стирать, сушить и гладить, — вспоминает художник по костюмам Наталья Катаева. – Сложно было и костюмы эти шить. Приходилось бегать по рынкам, искать, придумывать. Бахрому на платье Калягина отрезали от обычных занавесок, сами подкрашивали.
— Потом я прочел в журнале жалобу зрителя, — вспоминал Виктор Титов. – Он, оказывается, купил торт и бросил его в лицо своему недругу. В итоге сильно поранил противника. Мне пришлось объяснять в передаче «Кинопанорама», что для фильма были изготовлены специальные торты, которыми нельзя нанести увечий. Жаль, не указали это в титрах!
Одну из подопечных судьи Кригса Энни сыграла еще малоизвестная актриса Татьяна Васильева.
— Тогда я не придавала этой роли особенного значения, — признается сегодня Татьяна Григорьевна. – Понимала, что она – проходная и для меня малозначимая. Сейчас, наверное, об этом жалею.
Все костюмы для фильма шились в единственном экземпляре. Но не потому, что они такие уникальные. Просто у съемочной группы был такой ограниченный бюджет, что экономили на всем. И для трюков в целях экономии позвали не профессиональных каскадеров, а артистов цирка. Тканей для костюмов тоже закупили по минимуму.
Во время съемок сцены, когда Калягин прячет под юбку зажженную сигарету, актеру было не до смеха. К юбке пришили кармашек из несгораемого материала, туда же заложили пиротехнический заряд, который в нужный момент пускал дым. Но Калягин промахнулся и прижег сигаретой тело. К тому же заряд в этот момент почему-то не просто задымился, но и загорелся. Из-за ожога, полученным Калягиным, съемки пришлось прекратить на несколько дней.
— Я тоже пострадала на съемках этого фильма, — смеясь, рассказывала Тамара Носова (донна Роза). – В одном эпизоде я должна была сидеть в кресле и что-то говорить. Но слишком резко откинулась назад и шлепнулась вместе с креслом. Все очень испугались за меня, но оператор продолжал снимать. Именно этот дубль потом вошел в картину. А еще меня покусала обезьянка – шимпанзе Яша, которую взяли на съемки из цирка. Так больно цапнула меня за руку, что пришлось вызывать врача.
Роль воспитанницы донны Розы Эллу сыграла Татьяна Веденеева.
— Тогда я была никому не известной студенткой, которая попала в компанию к настоящим артистам. Конечно, дрожали коленки. А Калягин постоянно делал комплименты. Говорил: «Да ты особенно ничего не играй, и так все будет хорошо!», — делится Татьяна. — Я сначала не очень понимала, что означает «не играй». А потом осознала, что все опытные актеры в этой эксцентричной картине были в масках, все изображали что-то совсем им несвойственное. Только моя героиня никого не изображала — она ходила, слушала и просто молчала. Роль-то была практически никакая. Неземная девушка, которая ничего и не делает, просто органично существует.
Критики восприняли выход фильма «в штыки», а зрители картину полюбили.
— Ехал я однажды в троллейбусе, — вспоминал Виктор Титов, — входит контролер, спрашивает какую-то женщину: «Ваш билет?» И она ему отвечает: «Билет у дона Педро, а я – тетушка из Бразилии, где в лесах много-много диких обезьян!» Так я понял, что наш фильм стал очень популярным.
— Никто не ожидал, что будет такой успех, — говорит Александр Калягин. – Сейчас молодежь знает меня только по этой картине. Наверное, когда умру, они скажут: «А, это та самая тетушка Чарлея!» И не вспомнят сыгранных мною Эзопа, Платонова, Чичикова – только эту тетушку.
