В этом году исполняется 40 лет фильму «Мы из джаза».
Ах, как у них блестели глаза! Как лихо они отстукивали чечетку и высекали искры из стареньких инструментов, шокируя заслуженный старый рояль. Заводные «джаз – бандиты» Степан, капитан Колбаскин, Папа и другие во главе с неугомонным Костиком вот уже четыре десятилетия развлекают нас музыкой, которую они пронесли в народ через худсоветы и идеологические препоны.
Первая полнометражная картина Карена Шахназарова «Добряки» прошла незамеченной. Потом у режиссера началась полоса неудач. Он долго не мог найти подходящий сценарий для следующей работы, а то, что находил, не пропускала цензура. Но однажды Карен Георгиевич вместе со сценаристом Александром Бородянским решили сделать фильм про Леонида Утесова, про его молодость. Прочитали воспоминания артиста, встретились с ним, с его музыкантами и подумали: надо раздвинуть рамки.
— Мне кажется, Утесова нельзя назвать джазменом, — считает Шахназаров. – Певцом – да, замечательным артистом – да. Но когда он дирижировал оркестром, это была имитация. Факты его биографии мы взяли для сценария, но показали некий собирательный образ. Встречались с Утесовым всего лишь раз, он умер незадолго до начала съемок. Когда я ему первый раз позвонил, он сказал: «Да не было у нас никакого джаза. И нечего про это фильм снимать!» Я не ожидал такого поворота. Потом, когда мы встретились, понял, долгое время Леонид Осипович декларировал себя, как создателя русского джаза. Человек эмоциональный, ранимый, склонный к крайностям, он как бы спрятался в ракушку, когда стало ясно, что он не джазмен. Возник некий комплекс: «Я не джазмен, потому что и джаза у нас нет!»
Сценарист и режиссер во время подготовки материала встречались со многими людьми, близкими к джазу или хотя бы знавшими этот стиль музыки хотя бы не понаслышке, — Никитой Богословским, Марией Мироновой, Александром Менакером… Посещали и знаменитого музыканта 1920-х Александра Варламова. Он-то и рассказал много любопытных историй, которые потом вошли в сюжет фильма. Например, про знойную темнокожую кубинку Клементину Фернандес, которую сыграла Лариса Долина, — она «приплыла» в фильм именно из рассказов Варламова. Кстати, на момент съемок Долина находилась на пятом месяце беременности. В то время ее супругом был один из музыкантов ансамбля Анатолия Кролла. И он тоже участвовал в создании фильма. Окончание съемок совпали с рождением у Долиной дочери Алисы. Сам Кролл в фильме тоже присутствует – его можно увидеть в нескольких эпизодах сидящим за роялем.
После выхода фильма на экраны режиссер и, конечно же, актеры сразу стали знаменитыми. Например, именно в этой картине прославился Игорь Скляр, сыгравший Константина. Однако, это могло бы и не произойти, потому что до последнего момента на эту роль был утвержден Дмитрий Харатьян.
— Я уже прошел пробы, которые понравились Шахназарову, — вспоминает Дмитрий. – Но на худсовете «Мосфильма» кто-то как бы в шутку вспомнил, что однажды из-за фамилии меня не взяли на роль Пушкина. И тогда Карену предложили взять Игоря Скляра. Шахназаров делал на картину большую ставку, от нее зависела его судьба в кино. Он не мог рисковать и утвердил Скляра. Хотя мне очень жаль, что произошло именно так. На пробах у Карена я был в ударе, играл свободно, легко и с артистами, и с режиссером работал душа в душу.
Александр Панкратов-Черный, исполнитель роли Степана, появился в фильме случайно.
— Шахназаров, мой однокурсник по ВГИКу, пригласил меня на съемки, чтобы я поднатаскал в актерстве джазменов, которые пробовались на главные роли, но не были профессиональными актерами, — рассказывает Александр Васильевич. – Я работал с ними на всю катушку. Карен несколько дней присматривался ко мне, а потом сказал: «Почему бы тебе самому не сыграть Степу-музыканта?!» Я поразмыслил и согласился. Но думал о том, как я, напрочь лишенный слуха, буду играть джазиста?! Я же абсолютно не могу петь и не слышу нот. Когда однажды в институте мне надо было исполнить какую-то песню под аккомпанемент фортепиано, я сразу после вступления завопил так, что заглушил звук инструмента. Чтобы не было слышно, как я не попадаю в ноты! Конечно, на съемках нас усиленно дрессировали, чтобы мы изображали свою музыкальность. И даже профессионалы потом не могли определить, что мы не играем, а просто дергаем за струны и нажимаем нужные клавиши, — так хорошо и вовремя мы это делали.
— Помните эпизод, где герой Евгений Евстигнеева «играет» на тарелках? – рассказывает режиссер Шахназаров. – Это он сам придумал прямо во время съемок. Мы снимали под музыку, и вдруг он неожиданно для всех начал в такт стучать тарелками и вилками. Прекрасно, сказал я, давайте все так и оставим.
— В фильме есть сцена, когда бандюги поедают поросенка, — вспоминает каскадер Юрий Сальников. – Снимали ее в павильоне дней девять. Настоящего готового поросенка привезли специально из ресторана «Прага». В первые четыре дня режиссер запретил до него дотрагиваться. И, когда дело дошло собственно до еды, от поросенка уже шел запашок. И понадобились каскадеры-дублеры, чтобы этого поросенка съесть. Мы его в кадре вместо актеров и ели.
