Народный артист России, режиссер Всеволод Шиловский отмечает сегодня – 3 июня – 84-й день рождения. Ведущий нашей рубрики «ТЕЛЕ О.ПЕР» Олег Перанов рассказывает о встречах с легендой кино и театра.
Считает, что родился трижды
Мы познакомились в Доме журналистов на концерте джазового музыканта Алексея Колосова, с родителями которого – актрисой Людмилой Касаткиной и режиссером Сергеем Колосовым, дружил Всеволод Николаевич. Шиловский был в хорошем настроении, улыбался, шутил, но, несмотря на кажущуюся простоту, чувствовалось в нем что-то этакое барское, вальяжное. Например, его золотая печатка на руке, которую Всеволод Николаевич любит покрутить на пальце. А еще любит Шиловский носить шейные платки, что часто свойственно для интеллигенции. Общаясь тогда за стопочкой водки, Всеволод Николаевич вдруг заявил нам, что родился трижды.
«Первый раз – в московском роддоме третьего июня 1938 года, — откровенничал Шиловский. Вскоре у меня обнаружили порок сердца и туберкулёзную палочку. В школу пошёл лишь в восемь лет, поскольку чуть не распрощался с жизнью из-за острого гнойного аппендицита. Второй – по пути в Казань. Авиамоторный завод, на котором во время войны работала мама, отправили в эвакуацию. Мы плыли на барже, и я случайно свалился в открытый люк. Матрос, находившийся в трюме, вовремя подставил бушлат и поймал меня. А третий мой день рождения – восьмое апреля 1996 года. В те лихие девяностые я подвозил товарищей на проспект Мира, и нашу машину обстреляла милиция, спутав с бандитским автомобилем. Все чудом остались живы, но нас заковали в наручники, повезли разбираться в отделение. Из камеры вышли благодаря моим высокопоставленным друзьям. Вроде бы трижды был на грани жизни и смерти, но сегодня вспоминаю об этом спокойно».
К своей узнаваемости Шиловский относится как к атрибуту актерского мастерства, не более того. Считает, что, если серьезно относиться к славе, то может произойти «сдвиг по фазе». Хотя приветствует, когда начинающий артист мечтает о популярности.
«Это обязательное желание: ты входишь в публичную профессию, тебя должны знать, — рассуждает Шиловский. Только не нужно придавать славе чрезмерное значение. Лично я почти не замечаю, когда меня узнают и пристально смотрят. Реагирую, лишь, когда подходят за автографом или хотят просто пожать руку. Я много играл и ставил спектакли с истинными гениями: Алексей Грибов, Михаил Яншин, Павел Массальский, Алла Тарасова, Анастасия Зуева и многие другие. Какие имена! Какая бешеная популярность у них была! Но они вели себя как нормальные люди. А взять следующее поколение: Леонид Харитонов, знаменитый Иван Бровкин. Сотни тысяч людей окружали театр, только чтобы посмотреть на этого маленького обаятельного человечка. И он абсолютно спокойно к этому относился!»
«При мне ругать молодежь нельзя!»
Однажды я оказался на вступительных экзаменах в колледже при ВГИКе, где преподает Всеволод Шиловский. Мы разговорились с ним о нынешней молодежи.
«К счастью, сегодня на экзамен пришли ребята с интеллектом, что, к сожалению, в последнее время редкость, — поделился тогда своими наблюдениями артист. — Будь моя воля, я бы полностью восстановил прежнюю систему образования, но, увы, сделать этого уже нельзя. Как преподаватель с многолетним стажем, могу ответственно заявить, что ЕГЭ всё портит. Судите сами: я окончил простую школу в рабочем районе около моторостроительного завода, в классе учились сорок четыре человека, и все потом поступили в высшие учебные заведения, без блата и ЕГЭ! Многие потом стали большими учёными, инженерами. Вот такие у нас были педагоги.
У современных ребят очень низкий интеллектуальный уровень, но они в этом не виноваты. Вообще, все мои близкие знают, что при мне ругать молодёжь нельзя, ведь изначально все рождаются чистыми. В том, что происходит с молодыми, виноваты мы, взрослые дяденьки, и государство. Ну, если слово «патриот» становится ругательным, что тогда может происходить в стране? Вокруг жуткий цинизм, и разве молодёжь в этом виновата?»
Любит Всеволод Николаевич порадовать собеседников и байками из своей актерской жизни.
— Однажды я пришёл на запись какой-то сказки, — рассказывал мне как-то Шиловский.- Сидит один режиссер, а ещё пять артистов, которые должны были участвовать в записи, не явились. «Севочка, что делать?» – волнуется режиссер. «Давайте, – говорю, – похулиганим! Пусть в записи будут Грибов, Яншин, Ливанов, Зуева, Пудовкин». И мы записали сказку, где я говорил голосами знаменитых артистов, озвучивая роли каких-то зайчиков, поросят, белочек. Мы даже премию получили за эту работу. А Алексею Грибову настолько понравилось, как я говорил его голосом, что он повёл меня за свой счёт в «шары» – была рядом с театром такая небольшая забегаловка, где при входе висели два шарика.
Немало смешного случалось и во время киноработ. Например, на съемках фильма «Военно-полевой роман», где артист сыграл отрицательного персонажа дядю Гришу.
— Если помните, мой герой крайне неряшливо одет: тельняшка, изношенное пальто, шляпа, тяжёлые башмаки, широкие матросские брюки, — рассказывал Шиловский. — Наташа Андрейченко играла торговку послевоенного времени, тоже одета соответствующе; смотреть на нас было страшновато. Съёмки проходили недалеко от моего дома. Когда объявили перерыв, я предложил Наташе пообедать у меня. Прямо в гриме и этих убогих нарядах мы отправились ко мне домой. У подъезда, как обычно, сидели бабульки. Они посмотрели на нас в ужасе, но промолчали. Моя жена Наташа накрыла стол, сидим, обедаем. Вдруг влетает сын Пашка: «Папа, папа! Я сейчас иду из школы, а мне бабки говорят: «До чего же твой отец докатился – при живой маме такую оторву в дом привёл!»
Себя артист считает не завистливым человеком. Только в одном случае у него возникает чувство зависти: когда кто-то другой может похвалить свою работу.
— Бывает, иной артист скажет: «Как же я здорово сыграл!» Я не могу так даже подумать, всегда кажется, что вот тут надо было по-другому сделать, — признается Всеволод Николаевич. — Я – профессиональный самоед, в молодости каждая репетиция заканчивалась истерикой: надо уходить из театра! Виктор Яковлевич Станицын, мой учитель, кричал: «Ты подохнешь от самоедства!» С другой стороны, возможно, именно эта черта характера и помогает мне не успокаиваться, не почивать на лаврах, а работать, постоянно совершенствоваться. Это и есть жизнь.
