С российским актером и телеведущим Оскаром Кучерой мы встретились накануне Дня защитника Отечества. Вместе мы в составе «Агитбригады» были в Луганске и Донецке, выступали перед нашими ребятами в госпиталях. И разговор наш о тех чувствах, которые мы сейчас испытываем. У каждого своя оценка происходящих событий, но она однозначно честная, искренняя, настоящая.
— Оскар, у тебя в семье были военные? Кто-то воевал?
— Защитники были, военных не было. Мой дед погиб на фронте в 43-м году.
— Мы знаем, что твой отец известный кинорежиссер, снял картину «Батальоны просят огня» как раз про 43-й год, про форсирование Днепра. Сколько тебе тогда было, когда снимался этот фильм?
— Это 1983-85 год, фильм снимался два года, мне было лет 10-11. У меня там небольшой эпизод.
— Это было твое первое появление в кино? Какие были ощущения?
— Я вообще не понял происходящего. Для меня был вообще кайф. Правда, в наше время говорить о таком страшно, если честно. Но для ребенка, который не знал войны, слава Богу, пострелять из ППШ, из кольта, из шмайсера, холостыми патронами – представляешь, что это такое?!
— Когда ты был в Волгограде на Мамаевом кургане, то сделал подпись к снимку, написал – Место силы. Для тебя это реально место силы?
— Я не могу себе представить человека, для кого это могло бы быть не местом силы. Там такая энергия мощная. Знаешь, это, как церковь. Для того, чтобы верить в Бога, в высшую материю, не обязательно ходить в церковь. Но когда ты приходишь в намоленное место – ты все чувствуешь сразу – когда энергии летают. Там то же самое. На Мамаевом кургане сквозит этим. Если у человека, условно говоря, открыты чакры, он почувствует. А тем более, если нервы обнажены, как у меня сейчас, из-за всего, что происходит, меня разрывает. Не почувствовать невозможно.
— Оскар, ты многодетный отец. Как все-таки воспитывать в наших детях любовь к Родине, патриотизм?
— Знаешь, я никогда не думал, что я патриот. Более того, я никогда не думал о патриотизме.
— Многие об этом про себя узнали год назад. Многие, кто не думал, что он патриот, выяснили, что оказывается Патриот, и еще какой. Так же и в обратную сторону.
— Когда это все случилось, моя жена, мать четверых детей, испугалась. Испугалась за меня, испугалась за наших старших сыновей и вообще за ситуацию. Она мне сказала, что надо уехать на время, переждать. Я растерялся, если честно. Потому что не понял, а как уехать? И попытался здраво ей это донести. Сказал, если ты боишься, наверное езжай, а я останусь, потому что не могу уехать, правда. Я считаю, что это вообще ошибка сейчас уезжать. Не надо паниковать. Надо выдохнуть и посмотреть на ситуацию, в принципе. Потому что во время паники случается самое непоправимое. Но мой старший сын сказал — я с батей останусь. Я не знаю, патриотизм это или просто определенное понимание ситуации. Но, мне кажется, мы своим примером, своим поведением, транслируем детям, как им быть. Дальше они уже делают выводы, и дети, так скажем, обретают некий жизненный опыт. А потом уже, набираясь культуры и знаний, они способны мыслить критически. И в этом случае, есть шанс, что они будут решать самостоятельно. Мой старший сын принял такое решение. Мне было приятно.
— Как ты думаешь, герои нашего времени сейчас есть? О ком можно было бы сейчас снять фильм? Кто у нас такой следующий Данила Багров?
— Ты понимаешь, в чем дело — сейчас мы находимся в неком безвременье, мы провалились. Потому что, оттуда мы ушли, а зацепившись за сегодняшние события, еще никуда не пришли. Я думаю, что герои нашего времени появятся после окончания этих событий. Сначала появится много героев, а потом они сольются в какой-то единый образ, характеризующий этого героя нашего времени. Мне видится, что это сильный духом человек, который не понял во что он ввязался, но в любом случае остался человеком.
— Давай поговорим про твою одну из песен — «Верю». Процитирую твои строчки – «Верю, еще пройдемся мы по Берлину и Парижу». Скажи, какие отклики ты вообще получаешь на эти фразы?
— Ты знаешь, когда я ее писал, имел в виду совершенно — не пройдемся танками. Когда сложилась песня, ребята сделали клип, причем, без моего ведома. Мы с продюсером Сашей Толмацким живем в одном поселке живем. Периодически, в общей компании, между жарениями шашлыка, меня просят — Оскарик, возьми гитарку, сыграй что-нибудь. И я играю. Как-то раз сыграл свою песню, потом другую, Толмацкий спрашивает — почему ты не поешь? Я говорю, да пробовал, но что-то ничего у меня не получается. Он говорит, ты что, с ума сошел, надо сделать, и мы начали делать. Эту песню «Верю» он отправил ребятам военкорам, и они сняли очень трогательное видео.
— Оскар, я знаю, что ты заявлен в проекте «Русского радио» — «Агитбригада», где музыканты и актеры приезжают в города военных действий, госпитали. Я очень рада, что ты присоединился. Расскажи, что для тебя такие проекты.
— Я вообще не думал про это. Меня спросили-поедешь? Говорю — без вопросов. Мы себе представить не можем, как им, нашим ребятам, там тяжело. Тяжело со всех сторон. Тяжело стрелять в своих, по большому счету, а не стрелять нельзя. Тяжело, когда в тебя стреляют. А так как это война артиллерий, тяжело, когда вокруг тебя все взрывается. У меня в песне есть строчки такие: «С неба падает, а затем разрывается с диким бахом. Как же хочется быть не тем, кого накрывает страхом». Когда ты там, ты не можешь позволить себе бояться. Но ты, конечно, боишься, потому что невозможно не бояться.
— Извини, я тебя перебью. Я была в Херсоне и в Луганске в госпиталях. И только вот, когда я уже общалась с ребятами ранеными, поняла, что это для них так важно.
— Я категорически против любой войны. Я категорически ору до изнеможения, чтобы сильные мира сего сели за стол переговоров, договорились. Я не хочу страданий ни украинскому народу, ни нашему народу. Когда я вижу, как отключается свет, нет воды, холод, у меня душа разрывается. Я не понимаю людей, которые хихикают, когда нам бахнули Крымский мост. И я не понимаю, также, почему некоторые наши соотечественники радуются, я не вижу, чему здесь радоваться, клянусь! Эта война у меня в голове не укладывается. У меня папа из Киева, а мама из Москвы. У меня когнитивный диссонанс. Я прекрасно понимаю, что в любой мясорубке подобной, страдают простые люди.
— Оскар, говорят, что ты не раз сталкивался с русофобией в Прибалтике и на Украине. Расскажи, как это было.
— То, что было в Прибалтике, наверное, трудно назвать русофобией. Просто я заходил в аэропорт, стоит красивая девушка блондинка, говорю ей — здравствуйте, она просто молча смотрит на меня. Тут я думаю, что она просто не говорит по-русски, проблем нет никаких. Прохожу, кладу вещи на досмотр, к ней подходит другая девушка, и они на русском начинают между собой разговаривать. Тогда я подумал, я же не сто долларов, чтоб всем нравится. Возможно, как-то так получилось, что я ей лично не нравлюсь…
— Оскар, мужья обычно дарят женам на восьмое марта – цветы, конфеты, духи, иногда шубы. Ты же подарил винтовку. Женщина с ружьем в доме…
— Я как-нибудь тебя познакомлю со своей женой, и ты поймешь, что она с ружьем гораздо лучше, чем без ружья, она намного спокойней. Вообще винтовка, она не успокаивает, а держит в рамках. Она занимается практической стрельбой, ей это очень нравится. Она стреляла из моей винтовки, но она для нее немного тяжеловата, и калибр достаточно большой. Я ей сделал винтовку именную, и соответственно подарил на 8 марта. Вернее, подарил ей на день рождения, потому что у нее день рождения 7 марта. А на 8 марта я ей как раз дарю цветы.
— Оскар, что ты хотел бы сам сказать читателям?
— Друзья, я не перестаю повторять, сейчас мы, действительно, проходим очень жесткое испытание. Я прошу вас оставаться людьми. Я желаю вам мира, где бы вы ни были. И я желаю вам, прежде чем кого-то огульно охаивать, подумать, выдохнуть, может быть, досчитать до 10, и наверняка это желание у вас пройдет. И тогда добра в этом мире будет больше. Будьте счастливы.
