30 ноября исполнилось бы 88 лет народномуартисту СССР Вячеславу Невинному.
Актер ушел из жизни 13 лет назад. Долго болел, перенес ампутации ног, но даже тогда мечтал выйти снова на сцену.
— В быту Слава был не приспособленным, командовала в доме я, — рассказывает нам супруга артиста Нина Ивановна Гуляева. — Однажды прихожу домой. Сидят в полной темноте перед телевизором, который ничего не показывает, муж и сын – тоже Слава. Спрашиваю: «Почему темно?» Славка-старший говорит: «Ты знаешь, видимо во всем доме свет выключили». Странно, но я-то как-то на лифте поднялась, и в подъезде свет есть! Беру швабру, залезаю, там, где электрические пробки, ударила, и все включилось. Мои парни были в шоке: «Ну, ты даешь, как так?!» Включился телевизор, и они дальше стали смотреть какой-то футбольный матч. Машину Славка не водил, не понимал в этом ничего. Я была за рулем, а он сидел рядом, положит мне на плечо голову и поет. Так мы и ездили.
— Он больше любил театр. Кино – это популярность, денег больше. Я его уговаривала сниматься, он, бывало, не хотел. А в театре ему больше нравилось, там он был – царь. Вышел на сцену, чувствует, что творит! Это прекрасное чувство, несравнимо ни с каким кино. Хотя на съемках тоже получал удовольствие, но уже другое. Сейчас ведь «звездуны» диктуют театру, мол, «в этих числах я снимаюсь, не ставьте мои спектакли». А Слава свои съемочные дни подстраивал под афишу МХАТа. Жили мы хорошо, про деньги и не думали даже. У меня зарплата была – 300 рублей, у Славы – такая же. Четырехкомнатную квартиру государство выделило. Нам говорила министр культуры Екатерина Фурцева: «Вы только славьте нашу страну!» Мы ездили за границу, выступали, зарабатывали много денег для нашего государствами.
— Муж очень любил нашего сына. У них был какой-то свой мир, свои тайны. Когда Славка был маленький, кричал, а я уже не могла, спать хотелось, тогда муж брал сына к себе на живот, согревал его, и тот засыпал. Они приросли друг к другу. Помню, привезла из-за границы по просьбе сына каких-то солдатиков. Захожу в комнату и вижу: оба моих Славки сидят на полу, бумага постелена, что-то там нарисовано, карта какая-та. Оказывается, они восстанавливали бои на Курской дуге в Великую Отечественную войну. Еще они любили вместе сочинять истории про космос, про какие-то летающие тарелки.
— Наш дом находится напротив театра, через Тверскую улицу. Славке, из-за его веса, трудно было ходить по подземному переходу. Он стоял на одной стороне, а на другой – будка милиционера. Когда его видели, перекрывали дорогу, и давали Вячеславу Невинному перейти. Машины в этот момент сигналили ему приветствия. Он останавливался у той будке и еще полчаса обсуждал с милиционером хоккейные или футбольные матчи. Он был заядлым болельщиком, особенно за «Спартак».
— Лет за десять до смерти Слава начал толстеть. Много воды пил, потом оказалось у него – сахарный диабет, пальцы ног стали чернеть, ноги начали болеть. В этот период во время репетиции провалился в люк на сцене. Не увидел в темноте из-за своего живота открытый люк и туда упал. Сломал ногу, в гипсе ходил. Не знаю, повлияло ли это, но после этого стало ему еще хуже. Тогда Олег Ефремов за него сыграл несколько спектаклей, никого не стал вводить, ждал, пока Славка поправится. Кстати, тогда же снимали фильм «Старый Новый год», там Невинный играл в гипсе на ноге, этого, конечно, в кадре не видно…
— Сын рассказывал, как после операции по удалению стопы они с женой боялись к Вячеславу Михайловичу в палату войти. Как себя вести?! Зашли. А Славка с юмором, улыбаясь, начал шутить: «Ну, что, не знаете, как теперь со мной общаться?! А я могу и так, и этак!» Начал там чуть ли не плясать. Протез ему сделали, он мне хвастался, что научился ходить. А потом заболела вторая нога и снова – ампутация. Эта болезнь разрушала его постепенно.
— Когда уже лежал без ног, всегда интересовался, что происходит в нашем театре. Помню, я была на репетиции, так он звонил мне каждую минуту. Репетируем «Дворянское гнездо», делаем прогон спектакля. Режиссер Марина Брусникина после прогона говорит, что нужно еще раз пройти весь спектакль. Но звонит Славка. Я бегу домой, кормить его, а потом – снова на репетицию. Чужих людей он к себе не подпускал. Даже уколы я ему делала сама, не хотел, чтобы это делали медсестры. Уже без ног он репетировал дома с режиссером пьесу Тургенева «Нахлебник». За неделю до смерти случилось помутнение, он падал с кровати, искал свои тапочки, чтобы пойти в театр. Я вызывала сотрудников МЧС, платила им деньги, они поднимали его, сама-то я не могла его поднять. И так было несколько раз. Боли у него были ужасные. Он часто спрашивал меня: «Ну, вот скажи, за что мне такие муки?!» В какой-то момент ему даже обезболивающие лекарства перестали помогать. Слава понимал, что уходит. В тот день – 31 мая, вдруг сказал мне, чтобы я позвала детей. Пришел сын и его жена Лариса. Слава посмотрел на них, махнул рукой, как бы подзывая к себе, и… всё. Наша невестка закрыла ему глаза.
